Родился в 1945 году во время эвакуации в Свердловске.
Вместо кроватки - эмалированный таз.
С сосками в войну было плохо. Говорят, с упоением сосал хвост селедки. С детства ни в чем себе не отказывал.
Первые шесть месяцев прожил в Свердловске, потом собрал вещи и рванул в Ленинград. Навсегда.
Пятидесятые. На даче под Ленинградом двоюродный брат пяти лет усаживался в пыли на дороге. Набивал рот камушками и щебнем. Запивал фиолетовыми чернилами. В жизни не видел более счастливого фиолетового лица. Где брал чернила, - загадка.
Наказывали брата сурово. Плакал вместе с родителями. Через пару дней его находили в пыли на дороге, пирующего с чернилами, щебнем и девочками.
Шестидесятые. Живем в комуналке. Тридцать человек. Общая кухня. Два туалета. Один телефон. Нормально. Кто же знал, что ЖИТЬ МОЖНО ИНАЧЕ.
В третьем классе мальчик приглашает на день рождения. Комната,- накормили. Коридор, - поиграли.
Вижу там еще две двери.
-А кто там живет?
-Мы.
-Погоди. Мы вышли из этой комнаты. А кто здесь живет?
-Мы.
-А в этой комнате? (третья дверь)
-Мы.
Дома говорю маме с ужасом: «В классе учится ненормальный мальчик! Представляешь: три двери и он говорит, что везде живут они!»
Для нас тогда было: дверь-семья, дверь - семья!
Шестидесятые. Учусь в техникуме.
Набедокурил. Был вызван к директору. Инвалид войны, дядька с орденом на груди и вмятиной на лбу, приказал:
«Возьмешь дрова во дворе и отнесешь к «Титану».
Я вышел из кабинета и зарыдал. Техникум на проспекте «Обуховской обороны». Кинотеатр «Титан» на углу Невского и Литейного. Это километров пятнадцать пешком. Дело не в тяжести дров. Чем бессмысленней приказ, тем он унизительней!
Ребята, выяснив, куда я собрался с дровами, долго смеялись.
Потом объяснили: «титан» - это железная печь на первом этаже техникума. (Тогда было печное отопление.)
Прежде чем почувствовать себя униженным, убедись, что тебя унизили.
Глава II. Т р а в м ы.
По рассеянности несколько раз мог расстаться с жизнью. Из-за той же несобранности не довел до конца.
Мне шесть лет. Комуналка, угол Загородного и Бородинской. Тридцать жильцов. Родители оставили меня у соседа дяди Кости. Моряк, он жил в тельняшке. Комнатка узкая. Я на диване читаю букварь. Дядя Костя ставит на табурет чайник с крутым кипятком. Я откладываю букварь, нагибаюсь за кубиком. Задеваю чайник. Из носика полился кипяток. Чайник пятилитровый. Мне повезло, - лилось гуманно из носика. Я завопил. Дядя Костя был ловкий матрос. Оттащил чайник, содрал с тельца одежду, растопил на мне кусок масла. Детская кожа вздулась гигантскими пузырями. Голова кружилась. Казалось, связка воздушных шаров поднимет меня к потолку…
До сих пор вижу в дверях любопытные лица соседей. Запомнил, где чья была голова.