ВЕНЕЦИЯ — 52-я Венецианская биеннале открывается для публики сегодня, но уже два дня по ее выставкам ходят толпы народа. Тысячи художников, кураторов, галеристов и журналистов съехались на эту всемирную олимпиаду по современному искусству. На каждом шагу биеннальская символика, в музеях, палаццо и церквях — инсталляции, видео и фотографии. Программное произведение куратора биеннале Роберта Сторра — международная выставка в Арсенале.
Венецианская биеннале современного искусства — старейшая в мире, первый раз она открылась 110 лет назад и с тех пор только расширяется. Традиционно у биеннале две основные площадки. В Садах Джардини в оставшихся от всемирной выставки позапрошлого века национальных павильонах показывают свое современное искусство страны, в Арсенале — давным-давно заброшенной портовой промзоне — главная выставка сборной команды художников со всего мира. Страны, у которых своих национальных павильонов нет, оккупируют, как и различные художественные фонды, помещения по всему городу. В этот раз в Джардини 31 выставка, в Арсенале — три, а в исторической части города — 42. Это рекорд. Плюс еще выставки, официально в программу биеннале не включенные. Город, где искусства и так много больше, чем полагается, принимает на грудь еще одну его ударную дозу. Причем искусства современного, которое кто-то и за искусство не держит.
Выставка в Арсенале дает название-девиз всей биеннале. Think with the Senses — Feel with the Mind (думай с чувством — чувствуй с умом) написано в Венеции на каждом заборе и рекламном щите. Куратор биеннале Роберт Сторр собрал под этим девизом сотню художников из разных стран, отдав предпочтение китайцам (их работ было больше всех) и африканцам (показали очень сильные вещи), искусству очень демократичному и понятному. Ничего видимо усложненного и роскошного в Арсенале нет. Одно из красивейших произведений тут — огромные занавесы, сделанные живущим в Нигерии художником Эль Анатсуи из алюминиевых банок и крышек, но производящие эффект драгоценной ткани. Много работ социально-политических, вроде сотен увеличенных газетных строк с цифрами жертв насилия в разные годы (испанец Игнаци Абаль).
Есть одно произведение величественное, утонченное и сложное. Это “Манас” Ильи Кабакова. Мифическое место Манас — это восемь таинственных башен (в макетах, разрезах и схемах) вокруг кратера. Здесь можно напрямую общаться с космической энергией. Над Манасом в небе — его зеркальное отражение, тоже восемь башен. Такая утопическая Шамбала-Тибет, райский сад и Утопия одновременно. Как всегда у Кабакова, смесь псевдонаучного, лирического, философического и печального зрителя интригует и завораживает, как сновидение, кажущееся пророческим. Но это Кабаков, никого не только равного ему, но и хоть чем-то похожего на него на выставке нет. Там, повторяю, все просто, принципиально просто.
Писатель Людмила Петрушевская, посмотрев несколько венецианских выставок, сказала, что назвала бы увиденное “биеннале.doc”. И в Арсенале много искусства документального, фиксирующего жизнь, всматривающегося в нее, а не творящего свою собственную (как у Кабакова) художественную реальность. Вот Жан Кристиан Браун снимал на нью-йоркских кладбищах в праздничные дни могилы, которые украшались самым нелепым и трогательным образом: на один памятник натянули майку с надписью, к другому приставили игрушечных скелетов. Не из озорства, а для продолжения общения с покойным как с живым. Где тут искусство? Да только в том, что увидел все это художник зорким глазом.