Появляются Слава Гуливицкий и Григорий Малыгин в "туниках" и сандалиях.
СГ: - Вот, Григоропулос, хоть ты и мой раб, а я привёл тебя в самый лучший ресторан Древней Греции - "Плакучая Афродита". Потому что я - демократ, а ты - раб.
ГМ: - Мы, мы, не рабы, рабы не-не-не мы!
СГ: - Ты где такой гадости нахватался?
ГМ: - А я вчера на Спартака ходил.
СГ: - Ну и как Спартак, продул восстание?
ГМ: - Да засудили!
СГ: - Ты бы лучше не по восстаниям бегал, а работал бы!
ГМ: - От работы кентавры дохнут.
СГ: - Ой, Григоропулос, вот я в твои годы...днём учился, ночью работал, вагоны разгружал...пока не поймали. Ну должна же быть у человека какая-то цель в жизни! Ну вот, скажем, например, Иван Демидопулос, с детства мечтал быть шпионом. И пожалуйста, мечта сбылась.
ГМ: - Что, разве всеми нами любимый Иван Демидопулос - шпион?
СГ: - А ты кто думал, руководитель телеканала, что-ли? Ты хоть знаешь, как должен выглядеть настоящий руководитель канала?
ГМ: - Как?
СГ: - Волевое открытое лицо, волосы до плеч, всегда одет в чёрное...
ГМ: - Так это же...Пугачёва.
СГ: - Какая ещё?
ГМ: - Ну певица такая есть, Пугачёва, из клана Пугачёвых...она живёт уже четыреста лет. Она бессмертна. Но как известно, из бессмертных в живых должен остаться только один.
СГ: - Не Толька, а Филипп Бедросович!
СГ: - Значит так, Григоропулос, на закусочку, пожалуй, возьмём поросёночка, запечённого в собственном хлеву, и коктейль "Алые паруса".
ГМ: - А это как?
СГ: - Это двести грамм водки, и больше, больше романтики, Григоропулос! Ты пойми, нас, древних греков, осталось очень и очень мало. Мы должны держаться друг за друга...
ГМ: - Вымрем все нафиг, да и хрен с нами. Официант, водки!
СГ: - Да, чё-то долго не несут, так и сдохнуть можно!
ГМ: - О, Геракл нарисовался!
Появляется Дмитрий Никулин с бутылками в авоське.
СГ: - Ну что, Геракл?
ДН: - Эх, мне бы в девчоночку хорошую влюбиться!
А денег мало, только-только для плохой.
СГ: - Что, Геракл, всё подвиги совершаем? На работу-то ещё не устроился?
ДН: - А ты мне не тычь. Мы с тобой в одной канаве не валялись, хотя я тебя звал. А у меня во, видал какие банки!
ДН старательно пытается поднять авоську.
ГМ: - Видал, а где мускулы?
ДН: - Нарастут. Ребята, у вас это, амфора не освободилась?
СГ: - Допьём - отдадим. Тут, кстати, слух прошёл...
ДН: - Сейчас и зрение пройдёт. Посторожней здесь, здесь нектар бодяжный. Здесь даже этот, Гомер, и тот ослеп.
СГ: - Так это что, опасно что ли?
ДН: - А я люблю опасности! - выхватывает амфору и убегает.
ГМ: - А знаешь, как я в рабы попал?
СГ: - Ну?
ГМ: - По блату. У нас ведь в России две беды - дураки и дуры.
СГ: - Да, сидел я у вас в Сибири, за кражу золотого руна. С Прометеем вместе срок мотали.
ГМ: - Он за то, что огонь у богов украл?
СГ: - Да нет, это его первая ходка была. А это за то, что кафель у богов украл. Сидим мы с ним на цепях и поём - "по Тундре, по узкой тропинке, где мчит колесница, Воркута-Карфаген"
ПВ: - Эй, вставайте, вставайте! Пришла беда. Найдены руки Афродиты!
СГ: - Ну и как они?
ГМ: - Кривые! Да руки в женщине не главное. Если бы они были главное, они бы от самой шеи росли.
СГ: - А что главное?
ПВ: - Красота. Она спасёт мир. Девушка! Девушка, вот вы спасёте, вы красивая. У вас ноги от самой шеи растут? Шире шаг, девушка, мир спасать!
Вас кто-то бросил, или вас кто-то кинул, тут, как говорится, хрен редьке не нужен. Или вот вы, вы девушка, вы некрасивая... Но это неважно, в каждой страшной женщине должна быть своя, страшная тайна! Где-то там, возле тыквы, вместо изюминки! Пойдёмте мир спасать, как завещала Афродита!
Любовь приходит расцветает помидор
Стал пылким юношей непылкий прокурор
Любовь приходит и уходит, кушать хочется всегда,
Любовь нужна нам как еда!