Вид из окна на кольцевую

Вы здесь

15 Авг 2006 - 04:00

Выборгский фестиваль преподносит сюрпризыВ фильме «Кружение в пределах кольцевой» Олег Ковалов сыграл отца, находящегося в разладе с дочерью. Фестивали обычно приберегают изюминки под конец, а на открытие выставляют ходовой товар. «Окно в Европу» в этом году отошло от традиции и открылось картиной Рамиля Салахутдинова «Кружение в пределах кольцевой». Это стало открытием в обоих смыслах этого слова – почти никто не ожидал от начинающего режиссера такой профессиональной зрелости.Темой «Кружения…» является расстроенная жизнь, вышедшая из-под контроля. Бизнесмен, которого выживает конкурент, растерянный телеведущий, потерявший контакт с женой и дочерью, муж, который не знает, как жить без погибшей во время теракта жены, бывший конструктор, работающий механиком в боулинге, – все они впряжены в безостановочный круговорот и все чувствуют себя не в своей тарелке. В словесной форме это звучит довольно ординарно, и многие упрекали картину в невыраженности «послания», но все дело в том, что мысли выражены в ней не литературно, а кинематографически. Вот, к примеру, на экране нечто вроде цеха с работающими машинами и мастера, заправляющего этим хозяйством. Похоже на сцену из советского производственного фильма. К мужику подходит женщина и пытается вручить ему сверток, он ее выпроваживает и как-то неловко оправдывается перед собеседниками, что вот жена, привыкшая носить ему обеды в КБ, не понимает, что тут хорошее кафе… И тут, когда мы уже начали догадываться, что обманулись насчет того, где находимся, камера останавливает взгляд на машинах и как бы ненароком показывает, что именно они делают, – подхватывают и перетаскивают пластиковые кегли. И только в этот точно рассчитанный режиссером миг зрителя «пробивает», что перед ним не вид цеха спереди, а вид боулинга сзади, и что речь не о цехе и не о боулинге, а о драме людей, выбитых из своих социальных мест и обслуживающих тех, кто приезжает, – если уж грубо перевести в слова то, что сказано изящным кинематографическим слогом, – бить баклуши. Это и называется мастерством, и такие, поистине хрестоматийные эпизоды, побуждающие нас сопоставлять вещи и открывать неявное, в фильме Салахутдинова встречаются почти на каждом шагу. Но это еще не все – любопытный феномен этой картины заключается в том, что в ней показана Москва с точки зрения петербуржца. Объясняется это тем, что Салахутдинов – москвич, который выучился режиссуре в Питере, у Алексея Германа и Светланы Кармалиты. Здесь не место подробно рассуждать о «московской» и «питерской» киношколах, но главное их отличие можно определить одной фразой: «москвичи» больше думают о жизни, «петербуржцы» – о смерти. И это не вопрос прописки режиссера, а вопрос его кинематографического мышления. «Мементо мори» (помни о смерти) – вот девиз «питерского» кино, и атмосфера «Кружения в пределах кольцевой» выражает его как нельзя более отчетливо. На другое достоинство картины, переходящее в недостаток, точно указал известный петербургский киновед и режиссер Олег Ковалов, сыгравший в ней одну из главных ролей: «Этот фильм значителен уже тем, что возрождает забытые нами традиции реализма. Но, к сожалению, у него нет целевой аудитории. Поклонники жанрового кино его не оценят, а для любителей артхауса он недостаточно экзотичен».Неоднозначное отношение вызвал в Выборге и фильм Николая Хомерики «977» (единственный труд российского постановщика, представленный в этом году в Каннах). Речь идет о некоем секретном биофизическом институте, куда приезжает новый сотрудник, чтобы продолжить эксперименты по измерению некоего мозгового излучения, высшее значение которого выражается названным выше числом. В каких единицах измерения выражена эта величина, нам не сообщают, как не сообщают и того, что она выражает и зачем ее измеряют. Все внимание постановщика направлено на то, чтобы создать странную атмосферу, полную неясностей и полунамеков, с невнятными отношениями персонажей. При этом научный институт 60-х годов прошлого века с громоздким архаичным оборудованием, размещенный в неприспособленном здании с эклектичной внутренней архитектурой и обшарпанными стенами, очень похож на настоящий, а оператор Алишер Хамидходжаев превосходно снимает людей в этом пространстве. Представляя картину, режиссер попросил публику отключить рациональное полушарие и воспринимать ее чувственной половиной мозга. Совет остроумный, хотя, в сущности, немногим лучше, чем предложение смотреть кино с закрытыми глазами. В итоге впечатление такое, что режиссер, сам того не понимая, пытается затолкать в клетку своего восприятия слишком большого для нее зверя действительности: впихнет голову – за кадром остается хвост, впихнет хвост – за пределы кадра уйдет голова. Просто-таки реализация фундаментального принципа неопределенности, согласно которому точность измерения одной величины (скорости элементарной частицы) влечет за собой неточность измерения другой (местоположения частицы). И хотя прообразами «977», конечно же, являются «Солярис» и «Сталкер» Андрея Тарковского, приходится признать, что нашему классику, в отличие от способного последователя, удавалось совместить рациональное с иррациональным.А самый большой сюрприз участникам Выборгского фестиваля преподнес Сергей Снежкин, который по собственному сценарию снял комедию под названием «Мечта», повествующую о погоне за лотерейным билетом, выигравшим миллион долларов. Снежкин, за плечами которого «Петербургские гавроши», «ЧП районного масштаба», «Невозвращенец» и сериал «Брежнев», режиссер незаурядный, но сказать, что час и сорок минут из этой картины продолжительностью в час сорок девять не просто плохи, а чудовищны – значит не сказать ничего. Два дико орущих и корчащих идиотские рожи придурка, несмешные шутки плюс полное отсутствие чувства меры – неизвестно, какой зритель отважится все это вынести, чтобы досидеть до последних девяти минут. Такой сатиры мы не видели со времен убитых новыми телеменеджерами «Кукол» старого НТВ. www.newizv.ru