Алла Демидова: Могу себе позволить не нравиться тем, кто не нравится мне

Вы здесь

28 Июн 2007 - 04:00

Алла Демидова сбежала от юбилея, как всегда сбегает от торжеств в свою честь. А говорить ей комплименты - вообще пошлость.

 

- Я играла в Дельфах, одна, на семитысячном стадионе. Моноспектакль в постановке Терзопулоса. Там был Любимов. Он с некоторым удивлением сказал: "Алла, вы не растеряли профессию!"

 

- А вы могли бы ему сказать подобное, посмотрев его поздние работы?

 

- Никогда в жизни. Как я могла бы говорить в подобном тоне с человеком, который в его годы так держит театр?

 

- Вам нравится то, что он сейчас ставит?

 

- Я не комментирую это. Ему всегда надо работать с молодыми. Со сложившимися актерами ему труднее. Сейчас, когда оформился миф о Высоцком, многие не помнят, как они мучили друг друга и до какой взаимной ненависти доходили. Так же было с Филатовым, со Смеховым… Я вовремя ушла из театра. И не понимаю, почему остался Золотухин.

 

- Он более конформный?

 

- Но и я конформна, в том смысле, что избегаю конфликтов! Ему трудней, вероятно, он остро все воспринимает. Я прочла полное издание его дневников "На плахе Таганки" и поразилась: мы словно в разных театрах работали. Я столько не замечала! И слава Богу: там есть слова Любимова обо мне, которых я не слышала и не хотела бы слышать… Достала свои дневники и перечитала. И поняла, что помню совсем другое, не имеющее почти никакого отношения к жизни театра. Я предаюсь воспоминаниям редко и столь же редко думаю о будущем.

 

- Считается, что актеру полезно гуманитарное образование. Каково вам с техническим?

 

- Экономический факультет МГУ - это только кажется, что он связан с математикой, точным учетом… Политэкономия, даже советская, - это наука о динамике общества. О циклах его развития. О механизмах перемен. Политэкономия дала мне очень многое. Например, четкое и антимарксистское понимание, что великие общественные сдвиги происходят не по экономическим или производственным, а по иррациональным причинам. И не зависят ни от материальных причин, ни от человеческой воли.

 

- Таганка началась в оттепельное время как театр соцпротеста, на грани плакатности. Сегодня время далеко не столь гармоничное, а протеста не наблюдаем вовсе…

 

- Потому что не наблюдаем и общественного мнения.

 

- Почему?

 

- Для общественного мнения нужно общество. Оно не успело устаканиться: элита, формирующая его, не наросла. В 1970-е это мнение во многом формировалось театром. Актер был фигурой двойственной - с одной стороны, представителем "эскюсства", а с другой - послом зрительного зала, выразителем чаяний… Театр был формой публичного высказывания. А если актер еще и позволял себе некое подобие общественной позиции, хотя бы пассивной, не подписывал всякую дрянь, тогда он становился властителем дум и законодателем мод. Перестройка спутала все карты, уничтожила прослойку, ходившую в театры, и снизила статус властителя дум. Властитель передвинулся в подполье, а театр стал развлекать. Сегодня это заканчивается. Нужно еще года два… Если, конечно, стабильность сохранится, в чем я сомневаюсь.

 

Что касается отсутствия новой театральной эстетики, то это ведь тоже дело циклическое. Цикл примерно двадцатилетний. Иногда вмешиваются непредсказуемые обстоятельства вроде революции: к 1917 году Художественный театр был в кризисе. Революция вдохнула в него новую жизнь - и появились пьесы Булгакова, Иванова. Потом настала советская канонизация - и окончательное превращение МХАТа в музей отсрочилось. 20 лет просуществовал Театр на Таганке, и к концу 1980-х он тоже был на пороге радикальных перемен… Тут вторглась перестройка и опять спутала карты: русский театр в конце 1970-х начинал искать новое, и неизвестно, как бы все повернулось… Могли быть интересные варианты. Они и будут, но с опозданием.