«Мой секрет красоты прост: не завидуй и радуйся каждому прожитому дню» «Когда в нашем кино была установка на усредненность, меня корили за яркую внешность, называли «София Лорен советского производства». Я не обижалась - София Лорен не худшее сравнение», - говорит Людмила Чурсина. Ее сравнивали и с Мэрилин Монро - после коронной фразы в детективе «Два билета на дневной сеанс»: «Я Мэрилин Монро! У меня тот же номер лифчика!» Для советских зрителей 60-70-х именно Чурсина символизировала то, что на Западе воплощали собой самые роскошные суперзвезды. То, чему и названия в советском кинематографе не было: яркий эротизм, сильное женственное, сексуальное начало. Красивых актрис было много, и они красиво целовались в кадре, но новое кино 60-х нуждалось в живых и страстных образах, и Чурсиной повезло - время само ее выбрало. Как ни странно, Чурсина не считала себя красавицей. Слишком высокая, (177 см) она не вписывалась в стандарты красоты и чувствовала себя нескладной и неуклюжей, собиралась поступать в МАИ и, как настоящая дочка военного, хотела быть летчиком или конструктором. В театральный институт пошла за компанию с подругой. «Я долго испытывала неловкость, что приняли меня, а не ее», - вспоминает Людмила Алексеевна. Она еще училась, когда получила приглашение в картину «Донская повесть» по мотивам рассказов Шолохова. Евгений Леонов, будущий партнер по фильму, испугавшись ее мини-юбки и слишком высокого роста, громко спросил режиссера Владимира Фетина: «Как же я буду играть с такой жердиной?» Но едва включилась камера, все встало на свои места - вместо московской студентки перед изумленной группой предстала настоящая степная казачка - лихая, разбитная и безудержная! Фильм вышел в прокат, и на «Ленфильм» со всей страны полетели письма - интеллигенты и шахтеры, военнослужащие и даже уголовники предлагали казачке Дарье свою руку и сердце. Алла Шендерова